АВТОПОРТРЕТ ПАССАЖИРА АВТОБУСА.
 
Лишь полчаса на остановке,
немного резвости; и вот
-в довольно тёплой обстановке,
и, даже, кажется, вперёд!
 
Пускай слабак, оплывший жиром,
свой локоть , как  Тантал, грызёт,
не став сегодня пассажиром,
а мне везёт - меня везёт!
 
Плоть в синяках, дух в эмпиреях.
Билет в петлице, как  медаль!
Мир стал добрее и мудрее!
-Всё ближе розовая даль.
 
Поёт мне ветер:» Еду. еду!»
Пыль за автобусом, как стяг.
И я готов простить соседу
его чудовищный костяк.
 
Мне кто-то на спину улёгся,
а кто-то пяткой встал на грудь;
и я проникся чувством локтя
острее, чем когда-нибудь.
 
Пускай из бабушкиной сетки
на мой костюм  стекает сок,
пускай торшер другой соседки
мне на ухабах бьёт в висок,
 
Пускай повздорившая пара
взяла не слишком мирный тон,
пускай волнами перегара
мне хлещет в нос со всех сторон!
 
Пускай слова отдельных граждан
слились в многоэтажный гимн.
Я - словно Шива-Натараджи,
спокоен и неуязвим!
 
Как индуистский Бог Балета,
вознёсся на одной ступне.
И ласково струится лето
ручьями пота по спине.
 
 
             ***
 
Белки, жиры и углеводы
горой лежали на столе,
и всяческие пиво-воды
кривлялись в чешском хрустале.
 
А за столом, в экстазе пылком,
развесив слюни на жилет,
с большой калорией на вилке
сидел желудок средних лет.
 
Как поросенок за сараем,
он хрюкал, чавкал и сопел,
энтузиазмом распираем.
И снова пил, и снова ел.
 
Необозримый, как эпоха,
он был, как миг, неумолим.
И понял я, что дело плохо -
желудок этот был моим!
 
 
 
      БЛАТНОЙ МОТИВ.
 
Прости, маман!
Меня опять не будет дома много лет!
Судьба обман.
Мне в лотерее этой снова фарта нет.
На Магадан,       
на этот раз халявный выпал мне билет.
Прими с этапа мой привет!
Прости, маман! -
-Но я чуть-чуть не произнёс:
"Едрёна мать!"
как хулиган,    -
твоиих седин отнюдь не мысля оскорблять.
-Такой туман
в душе моей от пересылки номер пять
что больше слов не подыскать.
Прости, маман!
Прости, маман!
но поднимается кровавая
Наш цирик пьян.
Я втихаря задвинул мойку у шныря,
и на карман
её поставил,по натуре, не зазря-
-ментам подвешу глухаря.
Прости, маман!
Прости,маман,
но краем вышла,краем северным игра.
-На Магадан
вагон столыпинский отправится с утра,
и на стопкран
уж  не надавят правовые доктора
Теперь прощаться нам пора.       
Прости,маман!
 
          В БАЛЕТЕ.
 
Она талантливо стояла
на бледно-розовой ноге.
и вдруг сместилась по дуге…
Но это было лишь начало!
 
Свою хрустящую конфету
оставил изумлённый зал
и долго кушать не дерзал,
угрозу делая буфету.
 
-Сие она над ним повисла-
-не над буфетом , а над ним,
который , вроде, тоже «прим».
И в этом было столько смысла!..
 
Следя за этим строгим бюстом
и этой парой мудрых ног,
я - нечестивец - даже взмок,
изрядно тронутый искусством.
 
А сколько разного движенья
показывал кордебалет,
что даже трёшка за билет
не вызывала раздраженья.
 
Когда же эта кавалькада
исчезла в пропасти кулис,
я исступлённо крикнул: »Бис!»
Или не я , а кто-то рядом.
 

         ***

 

Головы моей жалкая хижина

роем мыслей навозных засижена.

Мухи кружатся, нудно жужжат.

Я не нужен и в нужник зажат.

 

Здесь над ямой,здесь над выгребной,

пранаямой я занят смешной.

-Дух зловонный пытаюсь смирить-

-сигарету ноздрёй закурить.

 

            

Если...
 
Если стыбздил и ушёл-
- называется: НАШЁЛ!
Если стыбздил и догнали,
руки-ноги обкорнали,
в гузно засадили дышло-
- называется: НЕ Вышло!
Если кто-то у меня
стыбздит среди бела-дня,
я ему устрою ночь,
хоть и сам украсть не прочь.
Пусть я не Варфаломей,
но замать меня не смей!
-Ночь устрою в год длинной,
чтоб не баловал со мной.
Если стыбздил бакс-другой
- ты бездельник и изгой!
Ну, а если миллиарды,
Вас в веках восславят барды
телевиденья и прессы,
как маяк, как столп прогресса.
Если ж даже больше смог,
Вы уже не Царь и Бог,
Вы превыше! Вы намного
круче и царя и бога.
-Вы вселенной нашей Пуп,
наваривший жизни суп.
-Ось вселенской круговерти
Навсегда!
… До самой смерти.

 

 

          Завещание.     

 

В могилу русича когда-то

супругу клали и коня.

Не скрою, что шокирует меня

обычай сей, ушедший без возврата.

Однако, мне не многим ближе,

когда в Нью-Йорке или там в Париже

в могилу новорусскому дебилу

кладут его священную мобилу!

Да, на живого на меня не угодишь,

но скоро стану более покладист.

Когда положат в землю. Гладь да тишь.

Глядишь -ну просто кладезь!

Мне в домовине вовсе не нужон

ни жён табун, ни скакунов,ни спец по связи.

- Довольно я при жизни безобразил -

- лез то на них, то на Памир, то на рожон.

 

После смерти меня извините,

что при жизни вам надоедал

недоделаный дряхлый Дедал!

В огороде меня схороните,

дабы овощ мой прах доедал.

 

Много овоща съел я напрасно,

но теперь возвращаю долги,

завершая всё те же круги

циркуляции биомассы

доброй дозой фекала и мяса.

 

Не взрастил я из тела мощей,

не увидел Творца за вещами,

но теперь я взойду овощами,

стану праведно-постными щами

и солянкой из овощей.

        

 

            Каприз?

 

Я шёл куда-то. То куда не знал,

но ни туда идти и ни обратно

я не желал. Мне, вероятно,

хотелось не куда глядят глаза,

а за!.. За зазеркалье.

И не идти хотелось, а лететь.

Нет, плыть скорей, но как-то вертикально

и чтоб не вверх и, разумеется, не вниз!

Каприз?

Нет, не совсем чтоб плыть.

...Просачиваться, что-ли?

по воле неизвестных волн,

которые не волны и не кванты...

А может быть достать пуанты,

которые один чудак

забросил некогда на собственный чердак,

и на пуантах бессловесных дум

бесследно проскользнуть за ум?

 

       Признание.

 

Я от себя устал до тошноты!

Я от себя устал до одуреньья!

Я от себя сбежал в стихотворенье,

но и оно есть только повторенье

дурного опостылевшего "ты".

 

Опять пытаюсь выйти из себя,

чтоб никогда сюда не возвращаться.

Не слышать надоевших домочадцев,

привыкших в голове моей общаться

как дятлы, круглосуточно долбя.

 

Как раздолбать зеркальную тюрьму

и эти рожи сук, суккубов, лярвов,

размножившихся в сотнях экземпляров? 

- Они меня давно приводят в ярость,

которая противна самому.

 

Я от себя устал до тошноты!

Я от себя устал до одуреньья!

Я от себя сбежал в стихотворенье,

но и оно есть только повторенье

дурного опостылевшего "ты".

 

 


 
  В ПОРЯДКЕ ЗАРЯДКИ
 
Как тремоло в верхних регистрах
над городом гордо взошло
в короне своей серебристой
светила святое чело.
Закончилась ночи фермата
и, горло прочистив свое,
секвенцией сочного мата
приветствует двор бытие.
 
Сначала солирует дворник,
тик-такт отбивая метлой.
За ним активист подзаборый
вступает спитой фистулой.
 
Потом и второй, и четвертый,
и кумушек слаженный хор.
Всё форте, и форте, и форте …
И вот уж крещендит весь двор.
 
Свалившись от злости с постели,
пущусь я трусцою к окну,
и, в кварту попав еле-еле,
их предков баском помяну!
 
              Острая
драма на Васильевском       
              острове.
 
Кот Вася
Попал в катавасию -
появилась у Васи пассия:
но
у Васи простецкий вид,
а она сиамская,
ей, элегантной, претит
его полосатость хамская.
Вася берет и сдуру
красит химией шкуру.
Но вот обида -
ни шерсти, ни вида!
Так мало того,
она ушла от него
с каким-то фатом
полосатым.
Фатум?
 
 
             ***
                
Иерей имел собаку
и зело любил.
Бяка съела кулебяку.
-Он её прибил.
В яму закопал
и надпись накропал:
 
Иерей имел собаку
и зело любил.
В пост сожрала кулебяку.
-Он её прибил.
В яму закопал
и надпись накропал:
Иерей имел собаку…
 
КАК РОЖДАЛСЯ КАНАТАХОДЕЦ.
 
О,добродетели стезя,
где можно сверзиться скользя,
но ни иа миллиметр нельзя
ни в сторону и ни назад!
Где ваши нервы,как канат
от напряжения дрожат
под вашей собственной ногой,
а вы,под взглядами нагой
едва, пройдёте шаг-другой,
как меткие двустволки глаз
старательно одетых масс
в упор изрекошетят вас.
И,недовольно матерясь,
но воле массы покорясь,
всей массой плюхнетесь вы в грязь.
Лишь здесь,откармливая вшей,
постигните вы суть вещей
от добродетели до щей.
И,рассудив,что жизнь - Лото,
где ваша ставка не на то,
пойдёте с Богом в шапито.
Так к радости всё тех же масс,
как говорится,в добрый час
в канатаходцы примут вас.
 
 

  
 
МАДРИГАЛ   ГАМАДРИЛУ.
 
Огромадный гамадрил
по Бердичеву бродил.
Ростом, правда, небольшой,
но с большущею душой.
 
Благонравный гамадрил
не курил и не сорил,
на газонах не лежал-
-труд уборщиц уважал.
 
Вне очередей не лез,
сберегал народный лес
и в носу не колупал-
-место старшим уступал.
 
Не мудрил и не хитрил
прямодушный гамадрил,
-был он против или за
заявлял не за глаза.
 
Всё-то в рифму говорил
остроумный гамадрил.
Развесёлые стихи:
ха-ха-ха да хи-хи-хи!
 
Стихотворный этот смех
не у всех имел успех,
и, купированный, стих
смехотворный этот стих.
 
Благородный гамадрил
нас за это не корил,
дескать вы, увы, пока
не постигли языка.
 
И совсем не захандрил
умудрённый гамадрил,
а, пока оставив нас
перебрался на Парнас. 
 
 
      НА ТАНЦАХ
 
Какое обилие плоти,
какой утешительный вид -
здесь самый округлый животик
у каждой колонны стоит.
 
Здесь самые нежные руки
возьмут вас в стальные тиски,
и форте под пьяные звуки
на круг уведут от тоски.
 
В тугие доспехи закован
от всяких нечаянных чувств,
навстречу здесь снова и снова
летит сногсшибательный бюст.
 
В предчувствии дамского танца,
две великолепных ноги
вокруг одного иностранца
упорно сужают круги.
 
Здесь лоно, не знавшее плода,
раскрыто навстречу весне,
здесь полная плоти совбода
и нравам не многим тесней.
 
Какое обилие тела.
А в каждом, быть может, душа.
И в поисках оной я смело
ФАКстрота учу антраша.
 
 
НЕВИННЫЙ ЭКСПРОМТ .
 
Лежала истина в вине
                         на дне.
А ныне эта истина  во мне.
                           Но вне
ещё осталось славное вино.
                          Оно
одно, оно одно
                        верно.
И снова я за истиной нырну
                        ко дну,
но не поставлю истину в вину
                       вину.       
 
 
            ***
 
О дьявольский искус искусства!
- Оно заигрывает с нами,
пленяя сладостными снами;
и сами мы играем в чувства,
исправив правила игры,
чтоб свечи стоили икры,
а старший козырь - дубль пусто.
 
 
 
 
             ***
 
О дьвольский искус искусства
остановись прекрасный миг,
и,став на пьедестал из книг,
сказать:"Я памятник воздвиг
ceбe.
Не в виде бюста,
не в форме рукотворных пирамид,
не камень,но веками прогремит,
меня прославив миллионоусто,
увековечив быти-ё-моё!"
А мигу
сделать фигу.
Пусть чистый творчества источник
в искусстве стал гнилым прудом.
-На берегу поставят Дом
Культуры. Дёшево и прочно
построят благодарные потомки,
и чистым златом на стене
они помянут обо мне,
развеяв бескультурные потёмки.
 
 
Оборотная сторона медали.
 
Пришел невиданный успех.
- Теперь ты на виду у всех.
Ты на виду и, на беду,
у всех теперь на поводу,
и у любого повод есть,
чтоб выдернуть тебя и есть.
Да, ты созрел. Молва права!
И повод кверху, как ботва.
 
 
ОДА КЛОЗЕТУ
 
Еда, еда, опять еда.
Четыре раза в день. Аж жутко!
Идут года, течёт вода,
а я на службе у желудка.
Попробуйте извлечь сонет
из непоевшего поэта,
и вы поймёте, что поэт
взошел из чрева туалета.
Там словно символ бытия
бездонна ваза унитаза,
над коей, может быть, и я
взойду, как абсолютный разум.
А может быть, постигнув плюс
существованья туалета,
я здесь с комфортом утоплюсь
за неименьем пистолета.
 
 
 ОЗАРЕНИЕ, ИМЕВШЕЕ МЕСТО
 В ПОСЛЕДНЕЙ ЖИЗНИ АВТОРА,
  ПОДТВЕРЖДАЕМОЕ  СМЕТОЙ
  РЕМОНТНО- КРОВЕЛЬНЫХ РАБОТ
             И АКТОМ  ПАТАЛОГО-АНАТОМИЧЕСКОЙ
                ЭКСПЕРТИЗЫ.
 
 
Погожий день!
-Чуть погулять не вышел.
-С коллегами на лестнице стою.
Шальная мысль пришла!
Прошила крышу
и чью-то голову.
Ой! Кажется мою!..
 
 
Пост-скриптум:
написано пост-мортум  
 
 
ОКОЛО КУОККОЛА.
 
Чуть на градуснике двадцать,
стайки ленинградских граций
у заветного залива
оголяются стыдливо,
и - язычницы - как встарь,
возлагают на алтарь
почитаемого Ра
дань дебелого бедра.
Груди крепки, будто репки,
попки бесподобной лепки,
томный танец живота
и интёмные места.
От такого от подарка
Богу Солнца стало жарко,
ну, а смертному поэту
не под силу видеть эту
бела тела лепоту,
я в волненьи и в поту
потупился.
 
 
ОПТИМИСТИЧНЫЕ КОНВУЛЬСИИ.
    
Не пишется? Но не беда.
Когда есть вкусная еда,
когда вино,а не вода
в моём куражится стакане;
когда с друзьями трёпом занят.
-Не нишется,и не беда!
Пегас? -Подумаешь,Пегас!
Когда верны рука и глаз
да пыл сердечный не погас,
не на Пегасе-на машине
домчусь к сиятельной вершине.
Пегас?- Подумаешь,Пегас!
Что Медьпомена? Ерунда!
Когда без всякого труда
тебе уже сказала:"Да!"
весьма недурственная муза
тугого кошелька и пуза.
-Что Мельпомена?-Ерунда!
Не пишется?- Да наплевать!
 -Когда двуспальная кровать,
когда силов не занимать
и от супружеской постели
все окна в доме запотели.
 Не пишется и наплевать!
Нет слов? -Пустое! -Как щенок,
сама судьба юлит у ног.
А скоро выдадут венок!
И не терновый, а из лавра!
-Пускай ревнует Пушкин-Мавра!
Нет слов. Я пуст и одинок...
 
 
 
           Потешки.
 
Раз-раз, пара глаз
на посмотр и на показ
для страшилок и гримас
видеть нас и ананас.
Пара ух, как лопух
хлопать мух и тешить слух.
Вот и рот для бутерброд,
для смешить честной народ,
а порой наоборот.
Нос отрос,
в нём ноздри два.
Такова голова.
Чпок-чпок-черепок.
Теремок, а в нём умок,
а вокруг, то там, то тут
одуванчики растут.
Хлоп-стук-пара рук
хлопотать забавный штук,
рук для пыль и рук для звук.
Прыг-скок, пара ног.
Дабы мог топ-топ сынок,
для шлепок и для пинок,
для прыжок под потолок.
Один голова,
руки два и ноги два,
но и здесь два мненья есть:
может их порой по шесть.
Надо снова перечесть.
 
 
       Почти по Дарвину.             
 
Горилла сыну говорила:
«Мне стыдно за тебя, Гаврила!
- Ты сер, как милиционер.
Ты, как макак, лишён манер.
Не к слову поминаешь мать.
Как мне всё это понимать?
На днях ты в стан явился пьян,
баньян объел у обезьян.
Прости - я женщина простая-
но что про это скажет стая?
Ты водишь в лес облезлых шлюх,
чьи вопли оскорбляют слух,
а в обществе подобных дам,
сам оборзел не по годам!
Да, гонор твой - всего скорее -
произошёл от гонореи.
Мне стыдно за тебя, Гаврила!
-Мой сын, но словно не горилла!»
Гаврила гриву лапой скрёб,
Гаврила морщил потный лоб,
и, разлепив пельмени век,
изрек:
«Я -  человек!»
 
 
 
Поэма экстаза.
 
Кто штурмует высоты Кавказа,
кто осваивает Эверест,
я, как сокол, взираю окрест
с белоснежных вершин унитаза
и слагаю поэму экстаза
красоте сих возвышенных мест.
 
Подо мною струится поток,
надо мною лишь лампа в зените.
Вы, надеюсь, меня извините,
что я несколько без порток
в эпицентре времён и событий.
 
Наша жизнь по-славянски - живот,
а отнюдь не дерзание Духа.
И в бессвязном бурчании брюха
для смиренномудрейшего слуха
Голос Логоса мирно живёт.
 
Белоснежные гордые пики
покорять доводилось и мне.
Было сложно, но можно вполне!
А вот в этом, простите, вдвойне
тяжелей не сорваться на крики,
а парить, как орёл, в вышине.
 
 
ПРЕОДОЛЕНИЯ
 
По осыпи четвероножно
гребу наверх, сползая вниз.
Но где зато еще возможно
с природой более срастись.
 
Рюкзак массирует мне спину,
согнув её крутой дугой,
но я его под вечер скину
и вдохновенно пну ногой.
 
Река голодным воет волком,
оскалив валунов клыки,
но на привале с чувством, с толком
я заглотаю полреки.
 
Порою камешки навстречу
спешат, желая сбить с пути,
но пролетят, не покалеча.
И жизнь прекрасна. Мать ети!
 
И солнце в бестолковку метит,
войдя в свой азиатский раж,
но заодно оно подсветит
торчащий впереди пейзаж.
 
Там белотелая вершина
вздымает девственную грудь,
но я, как истинный мужчина,
её возьму когда-нибудь.
 
 
СМЕШИНКА ТАЕТ.
 
В этот самый, в этот вечный миг
солнышко смеётся надо мной,
потому, что я такой смешной...,
- Сам себе показываю фиг
и с самим собой наперебой
хохочу то над, то под собой.
Всё шучу. А ведь ещё чуть-чуть
и свернётся в кукиш млечный путь.
Вот тогда заплачу. Заплачу!
А сейчас хочу и хохочу,
и навстречу вечному лучу
я смешинкой тающей лечу.
 
      ***
Снимаю маску,
а под ней опять
и пятью пять...
но я сниму и эту!
Вот только сигарету
от пальцев отлеплю
и от лица.
От маски, то -есть.
Маску подлеца
сниму
и маску - совесть...
Ужели
нет конца
сему,
а симуляция
синоним
уму
?

 
 
 
 
    СОПРОМАТ.
 
Мать-Расея моя. Матерщина!
Мой мозолистый русский язык!
Вопросительным ходит мужчина,
восклицательным знаком - мужик.
 
Пообтёрлись, повыцвели уши
за мои -то за много годов,
но когда меня эдак, да в душу,
я - простите - и в морду готов!
 
Повнимательней можно с мужчиной?
-Вопросительным знаком хожу.
-Православным своим кулачиной
не охулку, тебя положу!
 
Упаси меня, Господи, драться,
но когда меня так и растак,
то насчёт адекватных реакций
я - весьма вопросительный знак!
 
 
      ТОСКА ПО ВЕРТИКАЛИ.
Спуститься к морю - посмотреть на тело.
Подняться в горы - в душу заглянуть.
Вот и гуляешь взад - назад несмело,
в горизонталь укладывая путь.
Когда - нибудь, даст Бог тебе подняться,
когда-нибудь и выше головы
на Шаг и Три, на Семь и на Двенадцать!.
Сейчас и Здесь?
Ты вышел
выше...
вы...
 
 
ТРИУМФАЛЬНОЕ НАШЕСТВИЕ
БЕСКОНТАКТНОГО КАРАТЕ.
Мы кланяемся. Воет зал.
Откланялись. Пора!
Мы - это я и тот амбал
в другом углу ковра.
Ему я ростом до плеча,
но вряд ли по плечу,
поскольку я его сейчас
на метр оКАРАчу.
Двустволку глаз наводит он
нз психику мою;
но я пока ещё силён-
-качаюсь, да стою.
В японском языке ни я,
ни он ни "бе" ни "ме",
но только грозный судия
воскликнул: "Хаджиме"
Как он, не защищая пах,
проходит шаг, другой
-поскольку в пах, увы и ах,
я в жизни ни ногой!
-Не петому; что гуманист,
но правила строги;
и бить в гедан (по-русски в низ)
хоти, но не моги!
Я, как учили, крикнул :"Мяу!"
и йокнул вверх в прыжке,
а он, тем временем, меня
локтём, да по башке.
Пусть у меня шполжает бровь
и жубы не того,
жато моя жаметна кровь
на куртке у него.
А это - бешконтактный бой
и шправедлив шудья,
и, штало быть, шамо-шобой
выигрываю я!
 
    КРОШКЕ СЫНУ.             
 
У кого горит вода?
Кто ныряет без следа,
хоть из попки валит дым?
- Огнекрылый Серафим.
Что за яростный пловец
из конца плывёт в конец,
покоряя неустанно
бурные просторы ванны?
Кто ныряет глубже дна?
Аж Америка видна!
Выйдет из воды сухим
огнекрылый Серафим.
Кто всегда и там и здесь?
Кто всегда насчёт поесть
так горит неугасимо?
-Это скромный мальчик Сима!
Рано и под стол пешком,
но с изрядным огоньком.
Жаль, что сквозь огонь видны
непросохшие штаны.
Ибо, плаванье любя,
ходит только под себя! 
 
 
      Футбольные страсти.
 
Выйдешь в семантическое поле
свежих мыслей поискать с арканом слов,
ну а там табун родных ослов
и, давно знакомые до боли,
стук копыт и страсти по футболе.
Глядь, опять попался, как ишак,
во всё те же надоевшие ворота,
где за пыльным пузырём идёт охота.
Мне участвовать в охоте неохота,
Но и выйти из игры уже никак.
 
 
 
                     ***
 
Я бью баклуши, морды бью,
Я бью тревогу, бью посуду.
И лишь поклонов в жизнь свою
Не бил и никогда не буду.
 
 
                ***
 
Я - не волшебник. Я сейчас учусь.
Я - не волшебник, но учусь учиться
учиться в настоящем очутиться.
Сейчас и здесь, моя спитая Русь.
 
Среди спитых угодников твоих,
среди святых негодников я буду.
Учиться пить, учиться за троих,
себя подставив Солнцу, как посуду.

 

 
                Я


Я в этой Жопе только дырка!
Но там где дырка, Жопы нет.
Да будет в жопе свет монет,
дебит, кредит, Тибет, минет,
Кресты, Лефортово, Бутырка.
Я в этой Жопе только дырка!

Есть только Я, но нет меня.
Меняются личины эго,
как дождь, что выпал в виде снега.
"Тойотой" сделалась телега
и укатила, вдаль маня,
а Я осталсяю Нет меня.

Дыра в дыре! И в этой Жопе!
Но это Я и всё что есть.
Я-а-а-а! Пятью пять и шестью шесть.
Я-а-а-а! Дыбом встала шерсть
и эхо в западной Европе.
Я только дырка в вечной Жопе!.
.